Неточные совпадения
Горница была большая,
с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол,
лавка и два стула. У входа был шкафчик
с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся в лужах, не натоптала
пол, и указал ей место в углу у двери. Оглядев горницу, Левин вышел
на задний двор. Благовидная молодайка в калошках, качая пустыми ведрами
на коромысле, сбежала впереди его зa водой к колодцу.
Даже и после этого утверждения Клим не сразу узнал Томилина в пыльном сумраке
лавки, набитой книгами. Сидя
на низеньком,
с подрезанными ножками стуле, философ протянул Самгину руку, другой рукой поднял
с пола шляпу и сказал в глубину
лавки кому-то невидимому...
Он
с нетерпением ожидал Веры. Наконец она пришла. Девушка принесла за ней теплое пальто, шляпку и ботинки
на толстой подошве. Она, поздоровавшись
с бабушкой, попросила кофе,
с аппетитом съела несколько сухарей и напомнила Райскому просьбу свою побывать
с ней в городе, в
лавках, и потом погулять вместе в
поле и в роще.
Мы дошли до китайского квартала, который начинается тотчас после европейского. Он состоит из огромного ряда
лавок с жильем вверху, как и в Сингапуре.
Лавки небольшие,
с материями, посудой, чаем, фруктами. Тут же помещаются ремесленники, портные, сапожники, кузнецы и прочие. У дверей сверху до
полу висят вывески: узенькие, в четверть аршина, лоскутки бумаги
с китайскими буквами. Продавцы, все решительно голые, сидят
на прилавках, сложа ноги под себя.
Оглянувшись
на Нехлюдова, старик подобрал
с глянцовитой
лавки,
на которой он сидел один,
полу своей поддевки и ласково сказал...
—
С теленка,
с настоящего теленка-с, — подскочил штабс-капитан, — я нарочно отыскал такого, самого-самого злющего, и родители его тоже огромные и самые злющие, вот этакие от
полу ростом… Присядьте-с, вот здесь
на кроватке у Илюши, а не то здесь
на лавку. Милости просим, гость дорогой, гость долгожданный…
С Алексеем Федоровичем изволили прибыть-с?
Услышав, что вся компания второй день ничего не ела, офицер повел всех в разбитую
лавку; цветочный чай и леванский кофе были выброшены
на пол вместе
с большим количеством фиников, винных ягод, миндаля; люди наши набили себе ими карманы; в десерте недостатка не было.
Стали гости расходиться, но мало побрело восвояси: много осталось ночевать у есаула
на широком дворе; а еще больше козачества заснуло само, непрошеное, под
лавками,
на полу, возле коня, близ хлева; где пошатнулась
с хмеля козацкая голова, там и лежит и храпит
на весь Киев.
Начиная
с лестниц, ведущих в палатки,
полы и клетки содержатся крайне небрежно, помет не вывозится, всюду запекшаяся кровь, которою пропитаны стены
лавок, не окрашенных, как бы следовало по санитарным условиям, масляного краскою; по углам
на полу всюду набросан сор, перья, рогожа, мочала… колоды для рубки мяса избиты и содержатся неопрятно, туши вешаются
на ржавые железные невылуженные крючья, служащие при
лавках одеты в засаленное платье и грязные передники, а ножи в неопрятном виде лежат в привешанных к поясу мясников грязных, окровавленных ножнах, которые, по-видимому, никогда не чистятся…
У
лавки солидный и важный, он был в балагане неузнаваем
с своей седой подвязанной бородой. Как заорет
на все
поле...
Погода стояла мокрая или холодная, останавливаться в
поле было невозможно, а потому кормежки и ночевки в чувашских, мордовских и татарских деревнях очень нам наскучили; у татар еще было лучше, потому что у них избы были белые, то есть
с трубами, а в курных избах чуваш и мордвы кормежки были нестерпимы: мы так рано выезжали
с ночевок, что останавливались кормить лошадей именно в то время, когда еще топились печи; надо было лежать
на лавках, чтоб не задохнуться от дыму, несмотря
на растворенную дверь.
Мы сидели
с ногами
на лавке (хотя были тепло обуты), потому что
с полу ужасно несло.
Игнат смотрел
на них, тихонько шевеля грязными пальцами разутой ноги; мать, скрывая лицо, смоченное слезами, подошла к нему
с тазом воды, села
на пол и протянула руки к его ноге — он быстро сунул ее под
лавку, испуганно воскликнув...
Мать села у входа
на виду и ждала. Когда открывалась дверь —
на нее налетало облако холодного воздуха, это было приятно ей, и она глубоко вдыхала его полною грудью. Входили люди
с узлами в руках — тяжело одетые, они неуклюже застревали в двери, ругались и, бросив
на пол или
на лавку вещи, стряхивали сухой иней
с воротников пальто и
с рукавов, отирали его
с бороды, усов, крякали.
Мне тотчас рассказали, что капитана нашли
с перерезанным горлом,
на лавке, одетого, и что зарезали его, вероятно, мертвецки пьяного, так что он и не услышал, а крови из него вышло «как из быка»; что сестра его Марья Тимофеевна вся «истыкана» ножом, а лежала
на полу в дверях, так что, верно, билась и боролась
с убийцей уже наяву.
Кое-как,
с величайшими затруднениями, протеснились мы до
лавок через головы рассевшихся
на полу людей, прося их нагнуться, чтоб нам можно было пройти.
Однажды он меня страшно удивил: подошел ко мне, ласково улыбаясь, но вдруг сбил
с меня шапку и схватил за волосы. Мы стали драться,
с галереи он втолкнул меня в
лавку и все старался повалить
на большие киоты, стоявшие
на полу, — если бы это удалось ему, я перебил бы стекла, поломал резьбу и, вероятно, поцарапал бы дорогие иконы. Он был очень слаб, и мне удалось одолеть его, но тогда, к великому изумлению моему, бородатый мужчина горько заплакал, сидя
на полу и вытирая разбитый нос.
Позади фрунта все пространство болота, или, лучше сказать, низкой лощины, все кровли домов и
лавок,
на высотах
с обеих сторон ее, усеяны были людьми обоего
пола и различного состояния.
И стало тихо. Хозяин ушёл в свою комнату, оттуда донеслось громкое щёлканье косточек
на счётах. Илья, держась за голову руками, сидел
на полу и
с ненавистью смотрел
на приказчика, а он стоял в другом углу
лавки и тоже смотрел
на мальчика нехорошими глазами.
— Отец-то? Вопрос не легкий. Род наш, Колесниковых, знаменитый и древний, по одной дороге
с Рюриком идет, и в гербе у нас колесо и лапоть, того-этого. Но, по историческому недоразумению, дедушка
с бабушкой наши были крепостными, а отец в городе
лавку и трактир открыл, блеск рода, того-этого, восстановляет. И герб у нас теперь такой:
на зеленом бильярдном
поле наклоненная бутылка
с девизом: «Свидания друзей»…
Но когда остались вдвоем и попробовали заснуть — Саша
на лавке, матрос
на полу, — стало совсем плохо: шумел в дожде лес и в жуткой жизни своей казался подстерегающим, полным подкрадывающихся людей; похрипывал горлом
на лавке Колесников, может быть, умирал уже — и совсем близко вспомнились выстрелы из темноты,
с яркостью галлюцинации прозвучали в ушах.
Холодна, равнодушна лежала Ольга
на сыром
полу и даже не пошевелилась, не приподняла взоров, когда взошел Федосей; фонарь
с умирающей своей свечою стоял
на лавке, и дрожащий луч, прорываясь сквозь грязные зеленые стекла, увеличивал бледность ее лица; бледные губы казались зеленоватыми; полураспущенная коса бросала зеленоватую тень
на круглое, гладкое плечо, которое, освободясь из плена, призывало поцелуй; душегрейка, смятая под нею, не прикрывала более высокой, роскошной груди; два мягкие шара, белые и хладные как снег, почти совсем обнаженные, не волновались как прежде: взор мужчины беспрепятственно покоился
на них, и ни малейшая краска не пробегала ни по шее, ни по ланитам: женщина, только потеряв надежду, может потерять стыд, это непонятное, врожденное чувство, это невольное сознание женщины в неприкосновенности, в святости своих тайных прелестей.
У нее началась жестокая истерика. Она хохотала, плакала, смеялась, рвала
на себе волосы и, упав
с лавки, каталась по
полу.
Однажды утром, в праздник, когда кухарка подожгла дрова в печи и вышла
на двор, а я был в
лавке, — в кухне раздался сильный вздох,
лавка вздрогнула,
с полок повалились жестянки карамели, зазвенели выбитые стекла, забарабанило по
полу. Я бросился в кухню, из двери ее в комнату лезли черные облака дыма, за ним что-то шипело и трещало, — Хохол схватил меня за плечо...
— Слава-богу лег
на пол спать
с своей принцессой, да во сне под
лавку и закатись, а тут проснулся, испить захотел, кругом темень, он рукой пошевелил —
с одной стороны стена, повел кверху — опять стена,
на другую сторону раскинул рукой — опять стена (в крестьянах к
лавкам этакие доски набивают
с краю, для красы), вот ему и покажись, что он в гробу и что его похоронили. Вот он и давай кричать… Ну, разутешили они нас тогда!
Узнав из письма, присланного паломником из Лукерьина, что Патапа Максимыча хоть обедом не корми, только выпарь хорошенько, отец Михаил тотчас послал в баню троих трудников
с скобелями и рубанками и велел им как можно чище и глаже выстрогать всю баню — и полки, и
лавки, и
пол, и стены, чтобы вся была как новая. Чуть не
с полночи жарили баню, варили щелоки, кипятили квас
с мятой для распариванья веников и поддаванья
на каменку.
Но живёт в нём задор прежней вправки
Деревенского озорника.
Каждой корове
с вывески мясной
лавкиОн кланяется издалека.
И, встречаясь
с извозчиками
на площади,
Вспоминая запах навоза
с родных
полей,
Он готов нести хвост каждой лошади,
Как венчального платья шлейф.
Насилу выбрались рыбники. Но не отъехали они от трактира и ста саженей, как вдруг смолкли шумные клики. Тихо… Ярманка дремлет. Лишь издали от тех мест, где театры, трактиры и разные увеселительные заведения, доносятся глухие, нестройные звуки, или вдруг откуда-нибудь раздастся пьяный крик: «Караул!..» А ближе только и слышнá тоскливая песня караульщика-татарина, что всю ночь напролет просидит
на полу галереи возле хозяйской
лавки с длинной дубиной в руках.
Ночью в избе слабо светил ночник. Настасья и человек десять ямщиков
с громким храпом спали
на полу и по
лавкам. Один больной слабо кряхтел, кашлял и ворочался
на печи. К утру он затих совершенно.
Пустая горница в старом графском «Приказе»,
с лавками по стенам, два окна против двери, икона в правом углу. Серенький холодный денек. Горница не протоплена, и в ней он вздрагивает и видит
на полу два пучка розог.
Иван Алексеич студентом и еще не так давно, в «эпоху» Лоскутного, частенько захаживал сюда
с компанией. Он не бывал тут больше двух лет. Но ничто, кажется, не изменилось. Даже красный полинялый сундук, обитый жестью, стоял все
на том же месте. И другой, поменьше, — в
лавке рядом,
с боками в букетах из роз и цветных завитушек. И так же неудобно идти по покатому
полу, все так же натыкаешься
на ящики, рогожи, доски.
Вдруг она вскрикнула и совершенно неожиданно для окружающих, не успевших поддержать ее, как сноп повалилась
на каменный
пол.
С лавки раздался тоже слабый вскрик.
На последний никто не обратил внимания. Все бросились к лежавшей распростертой
на полу княжне Варваре Ивановне.
— Как умер… тятенька?.. — вскочила даже
с лавки Елена Афанасьевна и тут же, как сноп, грянула
на пол.